Неидеальное “Д” это сборник новелл о трудностях взросления, буллинге, предательстве, первой любви, потерях…
Темы на которые порой сложно, но так важно говорить.
Автор Анна Хорген
Жанр художественная литература
Возраст читательской аудитории 13+
Формат и объем Небольшая книга (А5) с иллюстрациями разворотами к каждой истории. Количество историй может быть больше.
Рассматривается как вариант сборника разных авторов на актуальные темы для подростков.
В проекте поучаствовала иллюстратор из Санкт – Петербурга Мария Пряничникова, привнеся в рассказы свое видение и “другую”, контрастную атмосферу. Работы Марии завораживают и восхищают, заставляя нас погрузиться глубже в историю и характер героев.
Смотреть иллюстрации
Неидеальное “Д” – это окно в прошлое и реальности настоящего одновременно.
Новеллы:
Надежда на искупление
И когда солнце, боявшееся показать свой лик этому городу, превратило тьму в серость, я улыбнулся. Не потому, что я был счастлив. Но потому что я знал, что однажды мне больше не придётся этим заниматься. Однажды я смогу прекратить сражаться. Потому что однажды… я одержу победу. Однажды не будет боли, потерь, преступности. Благодаря мне, благодаря тому что я сражаюсь. За вас. Однажды я одержу победу.
Batman. Legends of the Dark Knight.
На город опускается ночь, а это значит я в очередной раз погружаюсь в свой кошмар.
Кошмар, который преследует меня последние годы все кровожадней и яростней. Сменяющие друг друга психологи, дают временное облегчение. Моменты передышки, чтобы каннибал, живущий внутри меня, набрался сил и вернулся. Я осознано иду на этот шаг, осознанно даю ему время наточить зубы. Все просто, без этих пауз не будет и меня.
Обычный день, обычная дорога домой, крики мальчишек с футбольного поля, лай собаки, окрики взволнованной женщины, потерявшей из виду своего маленького сына.
Воздух пахнет сиренью и выхлопными газами, город живет и ворочается.
Дышу полной грудью заполняя легкие пьянящим ароматом урбанистической тюрьмы. Я человек летучая мышь, я бэтмэн! Прыгаю по асфальтным плитам и криво размахиваю руками, со стороны это больше похоже на танцы обезумевшего воробья, но это меня мало волнует.
Странное чувство тревоги заставляет меня остановиться. В поле моего зрения попадает небольшая группа мальчишек на вид чуть старше меня. Они стоят в нескольких метрах, манят и настораживают меня одновременно. Мне следовало бы поторопиться домой, родители наверняка ждут меня к ужину, а мама по привычке начинает нервничать. Я ускоряю шаг, если бы я был бэтмэн, то я бы просто сел в свой бэтмобиль и через пять секунд был бы уже дома, но мне всего лишь тринадцать лет и у меня нет даже велика, хотя папа обещал мне его купить на прошлый день рождения. После недолгих раздумий я делаю неуверенный шаг в сторону мальчишек.
Голоса толпы становятся отчетливей. Маленькими дротиками пронзают воздух устремляясь к намеченной цели.
– Урод! Мерзкий выродок! Гнида!
Цель – мальчик, он лежит на земле свернувшись калачиком как маленький щенок и закрывает голову руками.
Один из мальчишек нерешительно подталкивает мальчика ногой, он отдергивается и на мгновение, я вижу лицо, оно мне кажется знакомым.
– Он же заразный не трогай его! – мерзко выкрикивает, стоящий рядом со мной худощавый верзила.
Кто-то швыряет в мальчика песком, накрывая некогда белую футболку тонким слоем серых крупинок, его тело сжимается, превращаясь в комок.
Комок стоит в моем горле, я хочу кричать, что это неправильно, это низко, гадко и подло.
Вечная борьба бэтмэна с силами тьмы, исход всегда разный.
Сегодня тьма побеждает, я кричу:
– Гнида! Урод! Заразный!
Я не понимаю реальности происходящего. В следующую секунду в моей руке оказывается горстка маленьких камней, которыми я швыряю в мальчика.
Во мне дышит зверь, первобытные инстинкты накрывают мое неокрепшее сознание. Я на карнавале демонов. Они хохочут и танцуют вокруг своей жертвы.
Тело мальчика вздрагивает от очередной порции камней или песка, но он молчит. Проклятое молчание, ну скажи хоть слово, маленький звук! Останови это! Но я слышу только их, демонов.
Я не помню, как это все закончилось, помню, что я пришел в себя от крика:
– Кровь. У него кровь! Бежим!
Я убегаю, подальше от гадких окриков и мерзких словечек, подальше от этого липкого смрада и безнадеги. Я дома.
Мама растерянно трясет меня за плечи, пытаясь выдавить из меня хоть слово.
Я задыхаюсь от собственных слез вперемешку с соплями:
– Я не виноват, я не бэтмэн, у меня нет даже велика.
Мне тридцать восемь лет, у меня нет семьи, но есть психолог. Я не употребляю наркотики и регулярно занимаюсь спортом.
Все как бы не плохо, за исключением факта, что каждую ночь ко мне приходит каннибал и ест меня.
Наивные ночные поиски в интернете «жертвы» моего детского происшествия ни к чему не приводят, но я не сдаюсь и по привычке забиваю в поисковике социальных сетей название школ и просматриваю списки учеников приблизительно моего года выпуска, в надежде увидеть то самое, знакомое лицо.
Глупо, я знаю, но это помогает. Я хочу найти «его» и убедиться, что он жив, что он счастлив. Я вижу его успешным, он «сделал всех», он сильный. Эта фантазия помогает мне заснуть.
Есть еще одна фантазия, вернее чистой воды обман. Но он самый сладкий и работающий для меня.
Тьма проигрывает. Бэтмэн накрывает мальчика, защищает его от песчано-каменного потока, от мерзких словечек и болезненных пинков, шепча ему на ухо:
– Я с тобой, ты не один. Я уду защищать тебя. Ты не в чем не виноват, просто они подонки! Мы справимся, я помогу тебе, я с тобой! Я бэтмэн!
Рождение любви
Я смотрю на Катю. Катя ковыряет в носу. Странно, но этот факт не делает ее менее красивой.
В классе душно. Катя лениво изучает лица ученых, развешанных на стенах. Ее взгляд останавливается на мухе, быстро перелетающей с портрета на портрет. В конце концов муха делает свой выбор в пользу Менделеева и довольно потирает лапками, будто готовится отобедать глазом ученного.
Я продолжаю изучать лицо Кати. Какая она все-таки милая. Волосы завитками обрамляют еще по-детски пухлое лицо, нерешительные веснушки, а глаза, такого же цвета как мой рюкзак, абсолютно синие. Мой любимый цвет.
Я смотрю на Катю. Катя ковыряет в носу. Странно, но этот факт не мешает влюбится в нее.
Катя чувствует мой взгляд, смотрит на меня, смущенно отводит глаза и забывает про муху. Кажется, у меня есть шанс.
Амазонка
Первая любовь прекрасна, она дышит весной и дарит надежду. Ты еще не обжёгся и кожа твоя бархатная и гладкая.
Его звали Ильхам. Странное имя, но мне оно казалось красивым, а необычность лишь добавляло экзотики.
Нас посадили рядом, за первую парту. Меня, потому что я видела хуже всех в классе, а наличие очков с уродливыми толстыми линзами не спасало ситуации. Его, потому что он единственный поднял руку, когда спросили кто хочет сидеть за первой партой с косоглазой девочкой. Ну конечно же, учитель упустила деталь про глаза, но всё равно все именно так и подумали.
Факта, что Ильхам поднял руку было достаточно, чтобы я обратила на него внимание.
Факта, что он шел рядом со мной со школы было более чем достаточно, чтобы я расслабилась и заговорила с ним как с человеком.
Нет, я умела говорить, но не с одноклассниками. С ними я научилась сражаться. Маленький солдат, с полным магазином патронов, всегда готовая к ответному удару. «Заряд». «Огонь», снова «Заряд», снова «Огонь».
Папа называл меня «амазонка», я прочла что женщины этих племен отрезали правую грудь, чтобы было легче и эффективней стрелять из лука. Мне было уже пятнадцать, но слабого намека на грудь в отличие от моих пышногрудых одноклассниц у меня даже не намечалось. Наверное, быть амазонкой было бы лучше всего, да и факт непринятия амазонками мужского населения мне тоже симпатизировал.
Все что я слышала от мальчишек это издевки и смешок за спиной. Но я защищалась и стреляла в ответ. «Заряд». «Огонь», снова «Заряд», снова «Огонь». Мне казалось, некоторые меня даже побаивались и оставили на время в покое.
Ильхам был другим, с ним мне не хотелось быть амазонкой, с ним я была собой.
Мы шли и болтали. Он не претворялся и не юродствовал, он просто был, здесь и сейчас.
Он рассказал мне что у него есть старший брат и что он очень им гордится. Что они переехали из деревни в город совсем недавно и ему здесь непривычно.
Я слушала его, кивала и представляла. Вот он знакомит меня с братом и родителями. Вот он говорит родителям, что хочет жениться на мне. Вот мы разговариваем, как назовем наших детей.
Нет, Ильхам не заигрывал и даже не намекал на дружбу. Он просто сидел рядом, он просто увидел человека, который прятался за толстыми линзами очков. Мне же этого хватило, чтобы по уши влюбиться.
Я стала уверенней в себе, все чаще и чаще оставляя оружие самообороны дома. Да и зачем, я стала спокойней. Ильхам не обращал внимание на выкрики в мой адрес, я перестала тоже.
Мы стали друзьями, по крайней мере я так думала. Он сидел рядом, я давала списывать «домашку» и контрольные работы. Иногда я успевала делать упражнения за него, если варианты заданий были разными. Он благодарно улыбался, я таяла.
Первая любовь, как не странно приходит не одна. Предательство ее родная сестра, следует по пятам. Осматривается, приглядывается, так и норовя лизнуть бархат гладкой кожи.
В классе было шумно и душно. Молодая учительница литературы, временно заменявшая строгую Раису Аменовну, безуспешно пыталась восстановить порядок в классе.
Мальчишки на задних партах кидались записками и мерзко хихикали. Вдруг одна из записок прилетела на сторону Ильхама, он развернул мятый клочок бумаги, бегло прочел и кинул обратно. Я не придала этому значения, обычные идиотские проделки, я старалась слушать учительницу, а точнее сказать, считать минуты до окончания урока.
Пять минут до окончания урока, я почувствовала его взгляд. Ильхам смотрел на меня и улыбался. Я улыбнулась в ответ и смущенно отвернулась. Краем глаза продолжая наблюдать за ним. Ильхам вырвал лист из школьной тетради и прикрыв рукой что-то старательно на нём выводил.
Без двух минут до звонка он протянул мне аккуратно сложенный лист бумаги.
— Это тебе, — тихо прошептал он.
— Мне? — смущенно переспросила я, посмотрев в его добрые карие глаза.
— Угу. — ответил он улыбаясь.
Мой взгляд остановился на его улыбке. Было в ней нечто тревожащее меня, нечто скользкое и гадкое, но глаза были по-прежнему карими и добрыми.
Я развернула записку. Меня обдало жаром. Сердце застучало быстро и громко, так громко, что я уже не слышала не учительницу не шумных учеников.
Мое дыхание было перехвачено чем-то тягучем и клейким.
На листе в полоску красовалась карикатура лица, в огромных очках со сведенными в кучу глазами.
— Что это? — только и выдавила я из себя, непонятно на какой ответ надеясь.
— Это ты, — улыбаясь ответил Ильхам, протягивая выпавшую из моих рук записку.
Как же это больно, когда в тебя тычут винтовкой, а ты сидишь с картошкой в руках, да и ее не в силах кинуть. Как же это больно, когда винтовка в руках человека с добрыми карими глазами.
Звенит звонок. Долго, бесконечно долго. Я просыпаюсь от страшного липкого кошмара. Понимая, что это реальность, дрожащим сознанием нащупываю ствол автомата.
«Заряд». «Огонь», снова «Заряд», снова «Огонь». Все вхолостую. Магазин пустой.
Никто не умирает
Мама говорит, что папа не умер. Она говорит, что папа улетел на небо. Говорит, что отец сидит на облаке и смотрит на нас сверху.
Мама говорит, что никто не умирает. Что все улетают на небо, что папа там не один. Все, кто умер, теперь на небесах, они сидят и наблюдают за нами, за нами живыми.
Такси быстро проносило нас мимо серых прямоугольников спального района. Лишь изредка встречающиеся огни вывесок придорожных магазинов нарушали монотонный индустриальный пейзаж. Я сидел сзади возле бабушки и смотрел в окно, мама сидела впереди. Мы ехали молча, иногда, голосом из ниоткуда мама нарушала тишину и взволнованно говорила бабушке, что она должна ее понять, что от этого зависит ее будущее, что ей всего лишь тридцать два.
«Тридцать два это много», – хотел сказать я, но промолчал.
В аэропорту было людно. Люди, чемоданы, снова люди. Мама шла впереди, тянув за собой толстую сумку на колесиках. Я и бабушка, почти переходя на бег шли позади. Мне стало не по себе от этой «муравьиной суеты» и я крепче сжал бабушкину руку.
Потом была регистрация на рейс и «прощание».
– Ты уверенна? Ведь скучать будет, спрашивать. – говорила бабушка маме, подавляющим слезы голосом.
– Мам, не начинай! Мы же уже все обсудили! – ответила моя мама, с легкой ноткой раздражения.
Потом она присела на корточки и долго смотрела мне в глаза.
– Понимаешь так надо, просто я больше не могу. – тонкие черные ручейки слез расчертили две параллельные линии на ее лице, она попыталась их смахнуть, но линии предательски размазались. – Может быть даже, ты когда-нибудь меня поймешь.
«Не пойму». – хотел сказать я, но промолчал.
Она неловко обняла меня. И посмотрела на бабушку.
– Ты уж береги его. – сказала она, словно извиняясь.
Потом объявили мамин рейс, и она ушла. Она долго махала нам и все оборачивалась и оборачивалась.
И тут я сорвался с места, я бежал, пробиваясь через плотную очередь пассажиров, я пробирался ней, к моей маме.
Я споткнулся об чью-то сумку и упал, я лежал и захлебывался в собственных слезах. Захлебывался от обиды и беспомощности. Потом чья та теплая рука вырывала меня из черной клоаки, прижала к груди. Мама.
«Мама. Помнишь ты мне рассказывала про папу, так вот у меня для тебя плохие новости. Ты врежешься в него, врежешься так сильно, что все те, кто сидят на облаках и папа упадут на землю.
Крушение будет таким сильным, что они сломают свои крылья и снова умрут, умрут на всегда.
Мама, не улетай от меня. Не улетай на этом чертовом самолете во Францию к своему очередному любовнику. Мама, не врезайся в папу, пожалуйста…» – хотел сказать я, но промолчал.
Агония мощи
Герань – мой персональный портал времени! Стоит мне вдохнуть её аромат и вот, я уже сижу на подоконнике бабушкиного дома. Мне приблизительно шесть лет. ⠀
– Рыжая, белая, чёрная в крапинку, – шепчу я смотря на проходящих мимо коров.
⠀ Муха отчаянно бьется в стекло запечатанного снаружи окна. ⠀
– Прости «жужа», боюсь, но здесь тебе ничего не светит, попробуй вылететь откуда залетела. ⠀
⠀ Муха продолжает биться, глупо игнорируя мои замечания. ⠀
⠀ Бабушка хлопочет на кухне. Запах свежих пирогов медленно растекается по дому. Я спрыгиваю с подоконника и иду в «переднюю». ⠀
– Бабуль, пироги уже готовы? – нетерпеливо спрашиваю, я. ⠀ ⠀ ⠀
⠀Бабушка. Моя маленькая, сильная женщина! Прожившая всю жизнь одна, так и не выйдя вновь замуж. Женщина, которая удивительным образом могла смеяться и быть грустной одновременно. Женщина, которая заботилась обо мне почти каждое лето школьных каникул.
– А как же! Вот они, румяные! – отвечает бабушка и достаёт первую партию «румяненьких» из печи. ⠀ ⠀
⠀Лай соседской собаки возвращает меня в действительность. Мне тридцать шесть лет. Я сижу, обнявшись с цветком на веранде своего дома. Снова вдыхаю аромат герани и переношусь в дом моей бабушки. Оглядываюсь, бабушки нет, я выбегаю во двор. Бабуля стоит возле клетки с цыплятами.
Каждый раз, когда клуша наседка выводила новое потомство, бабушка выделяла им отдельное закрытое жилье. Гулять во дворе с другими домашними птицами было не безопасно. Желтые беззащитные комочки легко могли стать жертвой ворон, соколов или соседских кошек.
– Раз, два, три, четыре, пять, шесть…– быстро считала бабушка, снующую вокруг ее рук пушистую малышню. –Семь, восемь, девять… А где же десятый запропастился?
– Не знаю, попробуй посчитать еще раз. – тихо отвечаю я, заранее зная результат нового подсчета.
– Да уже раз пять пересчитала, нет десятого, как сквозь землю провалился! – отвечает бабушка и разводит руками.– Небось негодник выбежал, когда я в обед их кормила, а коль выбежал то и сам обедом стал, ворон нынче развелось так и рыщут, где что плохо лежит.
Чувство вины впивается острыми кошачьими когтями в мое горло и не даёт вымолвить ни слова. Да если бы и вымолвила, что сказать? Как объяснить? Я не хотела? Я не думала, что все выйдет именно так? Все звучит глупо.
Я молча наблюдаю за движением бабушкиных рук, как они ловко чистят клетку, меняют содержимое маленьких тарелочек, наливают свежую воду. Цыплята наперебой пищат, наступая на содержимое тарелочек маленькими розовыми лапками и совсем не боятся морщинистых бабушкиных рук.
– Бабушка, у меня к тебе вопрос. – наконец, еле слышно выдавливаю я и опускаю глаза.
– Вопрос – это хорошо, – говорит бабушка, – Задавай.
Я виновато смотрю на бабушку. Мягкие кошачьи лапы на моей шее снова обнажают свои коготки, и я замолкаю.
– Ну что ты милая? Может лучше чайку выпьем, а вопрос можно и потом задать. «Пойду чайник поставлю», – обнимая говорит мне бабушка и уходит в сторону дома.
Я стою. Смотрю на ее маленький исчезающий силуэт, хочу побежать за ней отдернуть, спросить. Но ноги словно приклеило к земле.
Я опять во дворе своего дома. Собака, чертова собака! Я делаю выдох. И еле слышно, словно молитву произношу заветное:
– Бабушка, я нашла слова, я хочу тебя спросить! У тебя, бывало, когда-нибудь такое, что от большой любви и бури эмоций хочется укусить объект умиления или даже “съесть” его? У тебя бывало, что ты не сдержалась и обняла кого-то так сильно, что агония мощи взяла контроль над тобой? Бабушка это была я! Это не ворон! Бабушка прости меня!
Я торопливо вдыхаю аромат герани, я хочу вернуться. Я хочу спросить. Хочу признаться!
– Рыжая, белая, чёрная в крапинку, – шепчу я, смотря на проходящих мимо коров.
⠀ Муха отчаянно бьется в стекло запечатанного снаружи окна.
Запах смерти
А вы знаете, каr пахнет смерть? О, да! Эта сморщенная старушка может похвастаться своей парфюмерной коллекцией. Этакая элегантная, старая ведьма, сидит за своим туалетным столиком и сморщенными длинными пальцами выбирает новый аромат, аромат в котором она готова выйти в свет. Ей плевать, что ее никто не ждет, плевать что никто даже не потрудился выслать ей приглашение. Плевать, в сущности, какой это день недели и время суток. Важно только одно. Кто он, ее спутник на сегодня?
Я возвращалась со школы, это был обычный скучный день, похожий на сотни других дней в моей скучной, серой школе. Я словно чувствовала, что домой идти не стоит. Я останавливалась по любому поводу и без. Бездомная кошка, снег, птица… Миллионы поводов. Водоворот бессмысленных умозаключений.
Наконец то я дошла до дома. Стоящая у подъезда скорая помощь заставила мое сердце биться быстрее. Но не мои ноги. Я продолжала плестись, волоча за собой толстую сумку со школьными учебниками.
Первый этаж, второй этаж, третий. Дверь приоткрыта. С квартиры доносятся незнакомые голоса, сомнений не оставалось, скорая приехала к нам.
Я просочилась во внутрь, без мыслей и ожиданий, словно фантом.
Резкий запах, врезавшийся мне в нос, привел меня в чувства. Этот был запах со смыслом. Ни как иначе старушка выбрала своего спутника на вечер.
Пожалуйста, только не мама, только не мама…
Я продолжала двигаться по коридору, пробираясь через силуэты знакомых мне людей, моя тетя, бабушка, мой брат. Мой брат. На мгновение я встретилась с ним взглядом. Он кивнул в сторону гостиной.
На диване, в полумраке, окутанная запахом сердечных капель, лежала мама, окутанная тем самым запахом, запахом, встретившим меня у порога. Моя мама. Она лежала и смотрела в одну точку. Я подошла ближе и осторожно погладила ее руку.
– Ты здесь? – тихо прошептала, она.
– Да. – ответила, я.
– У меня новость. Папа умер.
Чудовище
– Да никакое это не чудовище. – грустно ответил дедушка, заводя старенький трактор, – просто ты забыл, что неприглядная внешность ещё ничего не значит.
– А как же я пойму, что я встретил настоящее чудовище? ⠀
– Просто. Ты его почувствуешь.
И я почувствовал. Чудовище звали Марина. Мы были в одном лагере. Ну знаете, в такие лагеря родители отправляют своих детей в период летних каникул. Ни то чтобы я любил это дело, просто мама работала в две смены, а папу отправили в командировку.Я смотрел на неё как идиот, как баран на свежее сено и не мог отвести взгляд. Чудовище было настоящей красавицей. Длинные тонкие руки, изящная шея, россыпь кудрявых волос. Все как положено, чтобы свести 14-летнего мальчишку с ума. И я сошёл, в смысле сошёл с ума, по-настоящему! Я влюбился. ⠀ ⠀
Потом я признался чудовищу в любви. Я написал длинный стих или поэму, точно не помню. Помню, мне казалось, что гениальней и прекрасней ещё никто не писал.На следующий день об этом знал весь лагерь.
Меня угораздило открыть свои чувства в середине смены, а это значит впереди меня ждала целая неделя пыток и испытаний.
В обычной ситуации я бы справился даже с драконом, но любовь к чудовищу сделало меня слабым и уязвимым. ⠀В целом мне было плевать, что думали остальные. Больнее всего, было смотреть на чудовище, оно шипело и изрыгало пламенем, кривлялось брызгая ядовитой слюной гадких словечек.
Мое сердце было раздавлено, но продолжало импульсивно биться, требуя расплаты.
Я мысленно завел дедушкин трактор и под бархатный гул старого мотора посмотрел чудовищу в глаза.
Эльза
Обычно меня стригла наша пожилая соседка Раиса. Где-то в далекий доледниковый период она работала в престижном салоне столицы и стригла уважаемых тираннозавров и трицератопсов города. Охотно верю.
Мне же досталась милая старушка, смотрящая на мир через толстые линзы роговых очков.
Последний поход к ней оказался не совсем удачным, безобидный инструмент парикмахера в руках Раисы Георгиевны превратился в холодное оружие.
Домой я вернулся с перебинтованным ухом. Вы скажите ухо нельзя перебинтовать. Ага, вы это Раисе расскажите, она все может.
Однако, вера в безграничные возможности Раисы Георгиевны все же пошатнулась и на семейном совете было решено отправить меня в парикмахерский салон соседнего городка. К слову, в нашей деревне с этим промыслом было совсем туго.
– Как тебя подстричь котенок? – спросила не высокая на вид женщина с длинными, туго затянутыми в хвост волосами. Не уверен, что хвост был настоящим, может он когда-то принадлежал другой женщине или даже лошади, история это умалчивает, а спросить я не решился.
– Как вам нравится. – промямлил я.
– Сейчас модно, чтобы спереди подлиннее, а сзади покороче, кстати меня зовут Эльза, а тебя? – спросила дама и провела по моим волосам рукой. От рук приятно пахло шампунями и кремами.
Дальше все было как в тумане, она стригла и говорила, говорила и говорила то и дело как-бы нечаянно задевая меня разными частями своего тела. Под конец проверяя длину волос с обеих сторон моей головы она встала напротив меня, запустила пальцы в мою шевелюры и стала тянуть волосы в разные стороны. Когда она добралась до затылка, ее глубокое декольте опрокинулось мне прямо в лицо.
Я вскочил и пулей выскочил из салона, оставив Эльзу в полной растерянности.
– Что это ты сегодня в парикмахерской устроил? – спросила мама, едва я перешагнул порог дома, – Отцу пришлось ехать в центр и оплачивать самому.
– Хотел сэкономить на карманных, – недовольно буркнул я.
– Вот только зачем телефон свой оставлять, если надумал сбежать не оплачивая? – с нотками язвительности спросила мама.
“Идиот-подумал я, – мобильный с номером домашнего на чехле в случае потери! Ну-ну еще бы больничную карточку с анализами оставил!”
Мой побег не стал причиной долгих диалогов, все просто подумали, что я приболел или пытаюсь привлечь внимание.
Походы к Эльзе были не частыми, но очень долгожданными. Эльза стала моим проводником в негу бесконечных фантазий, которым я с легкостью отдался даже не сопротивляясь.
Моей любимой фантазией была ситуация, когда я прихожу в салон совсем поздно, так поздно что даже уборщица ушла домой. Эльза сажает меня в кресло и начинает стричь, гладя при этом по волосам и говоря приятные слова мне на ухо. Я погружался в этот сценарий так часто, что стал верить, что это действительно происходит в реальности. Хотя мои отросшие вихри волос говорили об обратном и если бы Эльза так часто сажала меня в свое кресло, то я бы ходил лысым, а отцу пришлось бы устраиваться на вторую работу. Но я был в сладком сне и просыпаться мне совсем не хотелось.
Все произошло резко и несколько болезненно.
Я пришел в салон чуть раньше положенного и администратор, мило предложив кофе, попросила подождать в холле. Эльза была занята другим клиентом.
Я удобно устроился на диване выбрав наиболее удобное положение, при котором я смогу наблюдать за женщиной своей мечты. Вцепившись в какой-то модный журнал, я сделал вид, что усиленно читаю.
Эльза крутилась вокруг какого-то старика лет тридцати пяти, а то и больше. Старик томно улыбался и что-то рассказывал моей Эльзе.
“Козел” – подумал я и сердце сжалось тисками ревности.
Дальше было хуже. Эльза стояла к нему лицом пытаясь придать нужную форму волосам своего клиента, она весело хохотала. Он улыбался.
“Козел-козел-козел!” – пульсировало в моей голове.
Мои глаза налились кровью и если честно, в тот самый момент козлом был я, самым настоящим одураченным козлом.
Я не выдержал. Громко хлопнув стеклянной дверью салона, я выбежал на улицу.
Старик и дама моей мечты, наверное, даже не обернулись, да это уже и не важно.
Измены я простить не смог. Придя домой, я попросил маму записать меня к Раисе, уж лучше остаться без уха, чем связываться с женщинами, – подумал я.
К слову Раису Георгиевну я относил к представителям неопознанного пола.
Иллюстрации к новеллам
По задумке художника, цвета в иллюстрациях это образ надежды, мягкий свет в конце тоннеля словно шепчущий, что все будет хорошо, даже если иногда сюжеты историй погружают нас в мрачные тона.
Если вас заинтересовал проект, вы можете связаться со мной любым удобным для вас способом:
Телефон / WhatsApp:
+47 40 333331
Почта:
anna.horgen@outlook.com
HORGEN 
Leave a Reply